Пенелопа Крус: «Я перестала чувствовать
себя неприкаянной»

Да, но не только. Я все еще учусь расслабляться, не поддаваться ощущению, что мне обязательно нужно участвовать в каждом проекте, который встречается на моем пути. Раньше я просто не могла иначе — всегда накатывало жуткое беспокойство, если не было съемок или не надо было готовиться к очередному фильму. Но несколько лет назад, еще до того как у нас появился Леонардо, я почти физически ощутила, что проводить по 10 месяцев в году на съемочной площадке — это все-таки не очень здоровый ритм жизни. Ну и сделала выводы: стала стараться уделять больше времени себе. Как угодно — больше читать, или готовить, или заниматься фотографией. Да просто гулять! И знаете — оказалось, мне нравится, что я могу не думать о работе постоянно. Сейчас для меня очень важно наладить нормальную, обычную жизнь и создать отдельный от работы мир для себя и своей семьи. Я вспоминаю, какой была моя мама, и надеюсь стать для своих детей такой же опорой, какой она была для меня. Мне нравится проводить время дома, быть домохозяйкой — мне даже нравится само это слово, хотя я знаю, что в англоязычной культуре оно имеет несколько пренебрежительный оттенок.

Я давно решила, что даже из-за ребенка не готова поставить свою карьеру на паузу. Не думайте, дело не в моих актерских амбициях — это было бы просто нечестно по отношению к себе самой. Да и к мужу, и к детям! Да, я люблю свою профессию, и мне необходимо играть, чтобы быть... счастливее. Так получается, и я сама, и моя семья — все в выигрыше.

Да во мне с самого детства было просто море энергии! Пресловутая испанская сиеста для меня всегда была настоящим испытанием: нужно было постоянно чем-то себя занимать, чтобы сжигать эту самую энергию. Сейчас я, конечно, больше устаю — все-таки дети есть дети. Однако при этом я чувствую себя гораздо лучше, чем, например, пять лет назад, когда я снималась в нескольких фильмах подряд без перерыва. Теперь я отказалась от такой нагрузки, решила не брать на себя больше одной роли в год — ну или двух, если знаю, что съемки будут идти недолго, как, например, у Вуди Аллена.

Педро прав, работа всегда была для меня способом их выплеснуть. Но сейчас я уже не так зависима от своих ролей. Та часть моей жизни, которая вне работы, стала совсем другой — и там уж точно есть где приложить свой темперамент! В любом случае я больше не чувствую себя неприкаянной, когда предоставлена самой себе. Правда, и дети таких моментов мне оставляют немного!

У себя дома, в Испании. Причем я до сих пор не могу найти для него подходящее место. Первое время после того, как я получила «Оскар», я была в таком восторге, что повсюду таскала его с собой. Представляете, даже на пляж один раз принесла!

Что вы, он бы утонул — очень тяжелый! (Смеется.) Пришлось оставить его лежать на полотенце.

Приятно, иногда очень. Но недостаточно для счастья. В том смысле — когда становишься знаменитым, его в твоей жизни не прибавляется. Зато возникают известные последствия — те же папарацци, например. Я не против, когда фотографируют меня, но не терплю, чтобы в газетах публиковали снимки моей семьи, и особенно детей. Ребенок — это ведь не дизайнерская сумочка! То, что мы с Хавьером выбрали для себя такую профессию, не дает никому права вторгаться в личное пространство наших детей. К слову, бывая в Америке, мы предпочитаем жить не в Лос-Анджелесе, а в Нью-Йорке: там намного проще избежать подобного.

Ну скажем так: я никогда не мечтала стать знаменитой. Мне хотелось, чтобы моя жизнь была наполнена творчеством, — а это совсем другое. В детстве я каждый вечер перед сном молилась: пожалуйста, пусть у меня будет нескучная работа! Заниматься делом, которое любишь, да еще зарабатывать им на жизнь — вот это действительно не жизнь, а мечта. И ведь иногда сбывается! (Смеется.) Но все-таки не нужно пребывать в уверенности, что так гарантированно будет всегда.

Нет, то есть... Я часто думаю об этом и прихожу к выводу, что уверенность в себе измеряется не степенью успешности, а чем-то другим. Мне кажется, большинство актеров, если не все, никогда не бывают полностью уверены в себе. Хотя, чтобы стать актером, определенный уровень самомнения иметь необходимо. Но в то же время самоуверенность — наш главный враг.

Что ж, я стараюсь. Не думаю, что я себя обманываю, — конечно, какая-то доля самоуверенности во мне есть. Но так даже лучше: знать, что она есть, и держать ее под контролем. Вообще, сомнения в себе, страхи, робость — неотъемлемая часть жизни актера. Мы ведь имеем дело с очень непростыми материями — эмоциями, и часто выставляем напоказ слишком интимные вещи.

Да, это мне свойственно. Я всегда была очень строга к себе, стремилась стать лучше и, пожалуй, никогда не чувствовала полного удовлетворения от того, чего достигла на данном этапе собственной жизни. Потом я долгое время пыталась как-то усмирить свой перфекционизм. Но пока, наверное, надо признать, что до конца мне это не очень удается. Я стараюсь расслабляться, быть более открытой — не только в работе, но и в общении с близкими. Наверное, мне действительно не хватает уверенности в себе. Мне всегда нужно время, чтобы освоиться в новой обстановке. Забавно: я всегда нервничаю перед началом съемок, но стоит приступить к работе — и это полностью захватывает меня, а беспокойство как рукой снимает.

Чувство юмора, способность смеяться над собой — это очень важное качество. Я просто стараюсь чаще себе напоминать: смеяться больше, волноваться меньше! С друзьями и родными мне всегда весело и спокойно. Но вот раньше когда я оставалась одна, то становилась серьезной, даже мрачной, тревожилась о том, о чем не стоит… Сейчас я стараюсь проще относиться к жизни, не давить на себя так сильно. Наверное, эта черта во мне останется навсегда, но теперь я уже перестала заниматься самоедством с утра до вечера. Если мне удается жить сегодняшним днем, я чувствую себя намного счастливее.

О, сейчас меня страшно волнует, смогу ли я стать самой лучшей матерью на свете! (Смеется.) А вообще, оказавшись в этой роли, начинаешь меньше думать о себе и полностью переключаешься на ребенка. С юных лет я вечно тревожилась, слишком многое принимая близко к сердцу. Но дети не оставляют времени переживать по пустякам! Да, беспокойство будет преследовать меня всю жизнь — но это уже за них, не за себя.

С этого момента меняется все! Буквально все. Смотришь на мир совершенно другими глазами. С первого же мгновения ты чувствуешь столько любви! Внутри будто происходит полный переворот, революция — точнее не скажешь. Природа дает нам девять месяцев, чтобы как-то к этому подготовиться, и все равно этот внезапный переворот неотвратим. Когда видишь это крошечное личико, меняешься навсегда... и каким-то странным образом возвращаешься к себе одновременно. Материнство — это как еще одна возможность вернуться в детство, снова пережить то, что в нем было... Это как будто заново открыть для себя свой мир.

Не знаю, насколько тут имеет значение мое балетное прошлое... Просто, мне кажется, пройдя через это, женщина обретает какую-то особую гармонию со своим телом. Материнство дарит такие мощные ощущения, что собственное тело начинает казаться сильнее. По крайней мере, я почувствовала, что оно способно на все. Я не спорю, что стройная фигура — это хорошо. Но важнее умение хорошо себя чувствовать в собственном теле.

Очень любопытно! Я все время посылала фотографии со съемок родным: смотрите, как я похожа на маму, на бабушку. Даже на папу! В Голливуде актрис начинают расспрашивать о возрасте и рассматривать на предмет старения, едва им исполнится двадцать. В этом смысле мне повезло, что я из Европы.

Все, что я могу сказать о нем, — он потрясающий актер и потрясающий мужчина. А дети… У меня такое ощущение, что я и так болтаю о них постоянно. Но у нас с мужем есть правило — не обсуждать нашу семью в интервью. Скажу одно: я никогда еще не была так счастлива и безмятежна.