Мальчик и велосипед: невероятная история про умение прощать, или Второй шанс

Однажды в Кризисный центр на прием пришла молодая женщина, симпатичная, мама двоих детей… Мы с ней уже были знакомы. Пришла она с новостью о своем старшем ребенке, который… украл велосипед у другого мальчика.

— По видеокамерам полиция установила его личность, и теперь его ждет суд и, скорее всего, тюрьма, так как инспектор по делам несовершеннолетних даст ему очень плохую характеристику, — сообщила мне она.

Я работала в Центре достаточно давно, чтобы меня не удивило ее заявление, среди подростков бывают разные случаи. Но меня поразил тот факт, что она не просила о помощи, не просила защитить своего ребенка, что-то сделать и как-то помочь, наоборот, она пришла подтвердить мне свое мнение о нем как о потерянном подростке и тот факт, что, скорее всего, его ждет тюрьма. Причем излагалось это достаточно равнодушно. 

— Воровство есть воровство, — констатировала она и ушла.

Я еще некоторое время сидела в шоке, обдумывая и пытаясь понять, как это? Как так случилось, что мама может так говорить о своем сыне? Я переключилась в мыслях на мальчика и стала думать о том, как же помочь ребенку. С другой стороны, что можно ждать от ребенка, если собственной маме он не нужен? Если она не болеет за него? Если нет сострадания? Если нет милосердия к ребенку, который, возможно, просто оступился…

Решив изучить историю подробнее, я пошла к участковому за помощью. Неожиданно меня ждал ледяной прием. Более того, мне сообщили, что стараюсь я зря, на этом ребенке уже стоит печать неблагополучия, такой он уродился, и совершенно ничего поделать нельзя. Вот такую неблагоприятную характеристику инспектор и пообещал представить в суде.

«Попробую с другой стороны», — подумала я и пошла в опеку. Вообще-то именно эту опеку я очень уважаю, потому что там работают профессионалы своего дела. Обычно мы работали в тандеме. Но не на этот раз. Опека, по сути, взяла сторону инспектора, поверив в испорченность ребенка. Конечно, я была расстроена.

Так получилось, что в тот же день по вызову опеки туда пришел сам ребенок. Я слышала вопросы, которые задавались, и его ответы на них. Отвечал он не очень охотно, с подозрением. Было очевидно, что он не доверяет никому из присутствующих. Но когда среди других вопросов у него спросили про бабушку, то он вовсе совсем замолк. И отказался говорить о ней.

Представители опеки пытались надавить, чтобы получить ответы.

Так в чем же дело, спросите вы? А все дело в том, что бабушка для него — это его ангел-хранитель. Она его очень любит, и он не хотел, чтобы она узнала о происшествии. Вот такие удивительные дела.

И вот этот испорченный, потерянный, преступный, по мнению большинства, ребенок как-то набрался мужества и, как стойкий оловянный солдатик, готов был держать этот бой до конца. Совершенно неравный бой, почти безнадежный, он готов был пасть в этом бою. Если за бабушку. «Вот это да… вот она, зацепка», — подумала я.

— А почему ей нельзя сообщать? — спросила я.

— У нее сердце не очень здоровое, ей нельзя переживать. А она точно будет переживать. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, — он посмотрел мне в глаза почти с болью.

 — Но мы уже сообщили, — сказали в опеке. Мальчик опустил голову, ничего не сказав.

Когда позже я увидела бабушку, мне стало понятно, почему он ее так защищал. Потому что она — единственный человек, которому он нужен, нужен любым.

— Она меня любит больше всех, — сказал этот парень тихо. — И я не дам ее обижать.

Разве может рассуждать так без пяти минут преступник? Разве это испорченный равнодушный ребенок? Ведь он готов на все что угодно, чтобы защитить родного человека. Хм, не каждый благополучный будет так напрягаться. Эти вопросы стучали у меня в голове, но ответить на них было некому.

На следующий день ко мне пришла сама бабушка и попросила помочь спасти внука. Она распишется где надо, возьмет на себя ответственность! Вот таких слов я ждала от матери, но так и не дождалась. И я хотела бы как-то помочь, но как? Она сказала, что не уйдет, пока я что-то не придумаю…

Вот это напор, неожиданно улыбнулась я себе. И действительно, должен же быть какой-то выход. Безвыходных ситуаций не бывает… или все же бывают? Я задумалась. Тогда я вспомнила про школу, в которой учится ребенок. Попытаю-ка счастья, решила я.

Руководство школы оказалось отличным, и мнение о ребенке было положительным. Ура! Нашла выход. Дадите характеристику? 

— Да, — подтвердили они.

Пока ехала назад на работу, я была в радостном предвкушении. Хотелось поддержать бабушку и ребенка.

Из офиса я позвонила инспектору, чтобы сообщить, что не такой ребенок и ужасный, что есть в нем что-то хорошее.

Опять тупик, расстроилась я сначала. А потом подумала, что жизнь хочет, похоже, чтобы я поработала над своим индуктивно-дедуктивным методом. Трудные задачи решаем немедленно, а невозможные — чуть погодя. Эта задача похожа на невозможную… А чему прежде всего учат «морских котиков»? Не сдаваться! Продолжать искать выход! Вот так я и поступлю.

В течение нескольких дней я была очень загружена множеством других проектов, задач, которые надо было решать, и консультаций, которые надо было проводить. Так пролетели два дня. Третий рабочий день выдался напряженным, после бешеной первой половины я наконец смогла вырваться на перерыв в столовую, чтобы перекусить. Как обычно, взяла поднос и встала в очередь.

Впереди меня стоял мужчина. Респектабельный. В шикарном пальто. У этого мужчины зазвонил телефон. Он взял трубку, удерживая поднос одной рукой. И вдруг среди его разговора с кем-то я услышала: «Попытайтесь договориться об отзыве заявления, чтобы не доводить до суда».

— Ой, простите, пожалуйста, а что, так можно? — я поспешила обратиться к этому мужчине, дотронувшись до рукава его пальто.

— Что можно? — спросил он.

— Отозвать заявление? — уточнила я.

— Можно, — подтвердил он. — При желании.

Он быстро приложил карту к терминалу на кассе и исчез. Кажется, появляется шанс. Надо узнать телефон потерпевшего и попросить прийти в центр. На это мне понадобилось некоторое время.

Я дозвонилась ему и попросила прийти. Он пришел в тот же день. Надо отметить, что парень просто удивительный. Студент. Зовут Алексей. Подняв разговор о происшествии, я спросила парня про его позицию. Хочет ли он крови? И рассказала ему о том, что из-за этого велосипеда другой мальчик может сесть в тюрьму. Алексей изумился.

— Нет, у меня и в мыслях не было кого-то куда-то сажать. Я просто хотел, чтобы мне вернули велосипед. Это мое средство передвижения, он мне нужен. И еще хочу извинений. Тогда отзову заявление, — слегка шокированный, сказал он.

Я позвонила Саше и рассказала об условиях. На следующий день собрались все: Алексей, Саша и бабушка Саши. Извинялись оба.

— Только велосипед вернуть не могу, он же в полиции, — посетовал Саша.

 — А кстати, — спросил Алексей, — на видео были еще двое парней. Почему за них не просят? Они же тоже виноваты. 

????!!

— Что? Там был еще кто-то? — я в изумлении распахнула глаза.

 — Да, но мне сказали, что так как последнее действие совершал именно я, то это моя вина, а они в этот момент просто стояли рядом, поэтому они тут ни при чем, они просто свидетели получаются… — грустно ответил Саша. 

— Как это? — одновременно воскликнули мы втроем с Алексеем и бабушкой. 

— Не знаю. Мне так сказали, — пожал плечами Саша.

— А кто эти люди, ты их знаешь? — уточнила я.

— Мои друзья, — ответил он.

— Ну и где твои друзья сейчас? — спросила я. 

— Как где? Подставили и смылись, — со злостью в голосе ответил Алексей. 

— Да, я теперь понял. Бабушка давно говорила, что они не друзья мне, — снова заметил Саша, смотря на бабушку немного виноватым взглядом.

— Ладно, хорошо, что сделаны правильные выводы, — подвела я итоги.

Мы помолчали, обдумывая каждый свое. 

— Тогда не будем терять время, — услышали мы голос Алексея. — Я пошел отзывать заявление.

«Слава Богу!» — подумала я. Благодаря Алексею решили вопрос. В приподнятом настроении я поехала на следующую запланированную встречу. Через час раздался звонок.

— Это Алексей. Ничего не вышло. Мы опоздали. Дело уже пущено в ход. И более того, через три дня уже назначено судебное слушание. Я просил отозвать как мог, — огорченно сообщил он.

— Верю, — сказала я.

— И что же делать? — спросил Алексей.

— Не знаю, — ответила я.

Я положила трубку телефона и замерла, расстроенно глядя в стену. Мой руководитель, великолепная женщина, видя, как я расстроена, подсела рядом, обняла и сказала: 

— Инесса, послушай, иногда бывает так, что не судьба. Я уже долго живу и много чего видела. Надо просто отпустить. Ты сделала все, что было возможно в данной ситуации. Мы проиграли. Надо смириться… А знаешь что, давай ты вместо меня пойдешь на одно мероприятие. Посидишь слушателем. Там будет кофе-брейк. Будет дегустация разного кофе. Будешь пить кофе и слушать, пить кофе и слушать. Ну а если будет что-то интересное, потом мне расскажешь.

Интересное там было, и даже очень. Один из докладчиков рассказывал про меры социальной адаптации подростков. По его словам, это своего рода последняя спасательная шлюпка для подростков, спасение от тюрьмы. И я получила бесценную информацию.

Настал день суда. Были там и мама, и бабушка, и кто-то в роли адвоката, который ни разу так с парнем и не связался. И глядя на то, как он защищал, я удивленно уточняла — так это точно адвокат или все-таки прокурор?

Были там Саша и Алексей.

Суд начался с чтения характеристики, весьма нелестной, как и обещала инспектор. Потом слово дали маме, которая пояснила, что она не справляется с воспитанием такого сына и что она его оправдывать не собирается. Затем откуда-то взялась характеристика психолога из какого-то непонятного центра, который мальчика видел один раз. Но этого раза специалисту оказалось достаточно, чтобы убедиться в его неблагополучности.

Потом подошла моя очередь, и дали слово мне. В обращении я просила учесть мнения других людей, например учителей в школе, которые видят ребенка каждый день. Я попросила учесть мое мнение, оно имеет вес, потому что я знаю ребенка и его семью уже не первый день. А также я попросила задать вопрос тому психологу — о том, как можно давать заключения на ребенка, не общаясь с ним, не проводя хотя бы какие-то конкретные тесты с объективными подсчетами баллов по результату.

Затем подошла очередь адвоката, который выступал так, что даже Алексей, сидящий рядом, шепнул мне: «Он его решил утопить. Это точно». А после вызвали пострадавшего, самого Алексея. И тут началось представление, достойное пера Шекспира. Все вопросы адвоката были сформулированы так, чтобы привести к выводу, что Алексею был причинен непоправимый ущерб, что велосипед дорого стоил, что студент не мог сам себе его купить, а значит, пострадали материально и родители, и так далее. На что Алексей сказал:

— Велосипед покупал я сам. Деньги на его покупку ни у кого не брал. А так как велосипед мне вернут, то никакого ущерба материально мне Саша не нанес. Да, все верно, это мое средство передвижения, но, с другой стороны, зимой сильно не поездишь. Поэтому ущерб минимальный.

И как ни старался адвокат с разных сторон убедить Алексея в том, что он пострадал, Алексей так же мужественно придерживался своего и отвечал, что нет… А еще я восхитилась судьей. Вот кому было действительно трудно. Очень разная информация, одна диаметрально противоположная другой. И она задавала вопросы. Много вопросов. Умных, правильных вопросов. Раскрывая вопрос с разных сторон.

А еще я просто влюбилась в родителей Алексея, которые смогли воспитать такого сына. Под сильным давлением опытных в своем деле людей он сумел выстоять. А ведь ему всего восемнадцать!!! Он напомнил мне куклу-неваляшку, которая всегда, упав в сторону, вновь встает прямо.

Когда пришло время для завершающего слова, спросили, хочет ли еще кто-то что-то сказать? Снова встала я и попросила в качестве меры пресечения направить Сашу в центр реабилитации. Алексей попросил о том же. Адвокат же просил более суровых мер.

Казалось, они будут совещаться бесконечно. Мы молчали, напряженно глядя друга на друга и рассматривая обстановку вокруг, чтобы как-то отвлечься.

— А мне судья понравилась, — вдруг сказал Алексей. — Она именно разбиралась, вникала в суть.

Мне тоже, про себя подумала я. Посмотрим, какое будет решение. Через пять минут мы вышли счастливые. Нашу просьбу суд удовлетворил.

— Правильно говорил Черчилль, — заметил Алексей. — «Никогда, никогда, никогда не сдавайся!» Вы же по этому девизу живете? — улыбаясь, Алексей посмотрел на меня.

Он помолчал и добавил: 

— Считаю, что это исключительно ваша победа. Повезло тебе, Саша. Очень.

— Надо же, — в ответ улыбнулась я, по очереди глядя в глаза каждому из них, — а я считаю, что это наша победа, Алексей, это праздник мужества, упорства, профессионализма и доброты.

Да. Это и была победа. Наша общая. Потом у меня было много разных сложных случаев, но всегда, когда кажется, что все безнадежно и опускаются руки, я вспоминаю эту историю. И понимаю, что верить нужно всегда, до последнего. Никогда не сдаваться раньше времени, даже когда кажешься себе очевидно проигравшей. Ведь в нашем мире нет ничего невозможного. И еще — трудности действительно закаляют.

Ведь всегда, когда мы ищем ответы, — они приходят, правда, иногда странными путями и способами. Но приходят всегда. Есть такой навык — доводить дело до конца. Логического. Искусство побеждать себя, свою лень, «не хочу», «все равно не получится», «видимо, не мое».

Неважно, маленькие дела ты делаешь или большие. Здесь важно доводить до конца то, что ты уже начал делать. Логическое завершение может быть завершающим этапом, частью, после которой ты можешь отказаться от дальнейшей реализации, если понимаешь тщетность своих усилий. Но какая-то точка должна быть.

Это навык победителей. Они не бросают начатое посередине, если есть хоть малейший шанс завершить. Данное свойство или качество характера некоторые могут назвать упрямством. Но это не совсем так. Настойчивость в достижении цели и упрямство — это разные вещи, но они могут дополнять друг друга при осознанном подходе.

Статья написана по книге Инессы Захарян и Елены Раздоровой «Как рулить своей жизнью» (Стеклограф, 2022)